– Что делать, если муж бьет?
– Если муж избивает, убивает жену, то выход тот же, что и у любой жертвы насилия: разбивать окна и кричать: «Пожар!»
– Почему «Пожар»?
– Известно же, что на крик «Помогите!» никто не выйдет на помощь, поэтому лучше кричать «Пожар!».
– Но стоит ли вмешивать в семейный конфликт посторонних людей? Может быть, как-то иначе успокоить мужа?
– Пока она будет молчать, избегая вмешательства посторонних, муж-насильник будет ее бить, пока не забьет. Известный фактор, пока жена не хочет вмешивать посторонних в происходящее над ней насилие, она – жертва и останется ею, пока муж не забьет ее насмерть.
– Неужели нет слов, которые могли бы его успокоить?
– Если он ударил и продолжает бить – никаких слов не может быть, он их уже не слышит. Нужно бежать и кричать. Нужно обращаться в милицию, хотя, скорее всего, она приедет неохотно. Дело в том, что в 90% случаев милиция приезжает, забирает распоясавшегося мужа, а на следующий день с утра приходит жена, сама вся в синяках, но при этом горестно орет: «Ироды, убийцы, Васеньку моего повязали, отпустите его немедленно!»
– И его отпускают?
– Жене могут сказать в милиции: «Вы знаете, ваш муж совершил преступление, которое подпадает под такую-то статью. Мы обязаны возбудить уголовное дело, независимо от воли пострадавшего».
Но жена, которой нужно было бы обратиться в больницу с побоями и травмами, начинает скандалить в отделении милиции и писать на следователя и других сотрудников милиции жалобы, что они оболгали их с мужем. Васенька ее хороший, а на нож она сама упала и аккуратненько так проехалась по нему, а эти гады, эта милиция, коррумпированная, за взятку обвинила ее драгоценного супруга.
– Но почему так происходит? Почему жена ведет себя так нелогично, ведь она жертва?
– Это типичная жертва. А жертвенность эта происходит не только потому, что ее в детстве били, но так же от скудости и социальных догм. Женщина думает, что лучше ей иметь мужа-насильника, чем не иметь мужа вообще. Вслед этому идут другие психологические установки жертвы: «муж, родной, надо его спасать», «главное, чтоб у детей отец был».
– Часто женщина скрывает насилие над собой даже от своих родителей, боясь, что они станут укорять ее: «мы же говорили тебе, что не пара он тебе!»
– Да, да, они скажут «мы же тебе говорили». А в другом случае, родители не одобрят, что их дочь ушла от мужа-насильника: «Ну и чего ты добилась? Так ты хоть замужем была, а теперь? Еще и детей осиротила, у них теперь нет отца. А им нужен отец!».
В этих случаях, к сожалению, не ставится вопрос о том, какой это был у дочери муж и какой он отец детям. Так нередко покрывается насилие в семье и не только по отношению к жене, но и к детям. В таких семьях инцест с детьми не редкость. Отцы насилуют детей, а матери это покрывают. Дети тоже это покрывают, молчат, потому что их мама накажет…
– Говорят, чтобы человека узнать по-настоящему, нужно с ним съесть пуд соли, и иногда в своем истинном, совершенно неожиданном для окружающих образе он предстает именно в семье. Что становится первопричиной домашнего насилия?
– Во-первых, семейная история вступающих в брак партнеров и особенности личности. Это первое и главное. Во-вторых, культурно-исторический контекст (то есть насколько допустимо насилие в данном слое общества в это время) и система ценностей человека на фоне культурно-исторического контекста. Наверное, стрессовые условия, кризисы могут привести к первому проявлению насилия либо к его усилению, но это не является причиной. Никто никого не бьет партнера из-за того, что денег мало или много. Внутренний кризис может только усилить какие-то качества личности, но не являются причиной их появления.
– Может ли причиной насилия являться сама жертва?
– Она не может являться причиной насилия. Жертва и агрессор «спаренная» система, агрессор не существует без жертвы, а жертва без агрессора.
– Когда муж поднимает руку на жену, она часто начинает оправдывать его и ищет причину такого поведения любимого человека в себе. Правильно ли это?
– Нет, не правильно. Все истинные причины проявления насилия скрыты в детстве. Жертва не может быть причиной насилия, но если её семейная история, воспитание, особенности личности жертвы таковы, что она оправдывает насилие, то она позволит насильнику проявиться. Она разрешает агрессию, потому что в её прошлом агрессия была, и она воспринимает её как факт жизни.
В жертве живет ассоциация насильника, поэтому она позволяет себе быть жертвой, а в агрессоре живет ассоциация жертвы, поэтому он чувствует жертву. Садо-мазо – это всегда пара. Это игра внутри себя, но с использованием партнера. Насильник – часть жертвы, а жертва – часть насильника. Если нормальный человек сталкивается с рукоприкладством, то у него в подобной ситуации, скорее всего, возникнет глубокое изумление: как это может быть? Для него насилие неприемлемо. Он сначала даже не поймет, что произошло, а потом встанет и уйдет, потому что в его истории нет принятия ни насилия, ни жертвенности. Его душа и тело не хранят такой памяти.
– А если человек уже сталкивался с рукоприкладством в своих отношениях, то он впадет в зависимость и позволит продолжение домашнего насилия?
– Если в предыдущих отношениях, будучи взрослым, он допустил насилие, то он будет «влипать» в отношения, где присутствует пара жертва-агрессор.
– Что вы думаете о поговорке: «бьет – значит, любит»?
– Это идеальная садо-мазо парочка, особенно, если они живут в среде одобряющей рукоприкладство в семье. Плохо то, что у них дети вырастут психологическими инвалидами и будут нести это дальше.
Бить человека нельзя, а тем более нельзя бить того, кого любишь. Это все равно, что бить себя, уничтожать себя.
Как правило, отношение к агрессии как к проявлению любви развивается у детей, которых колотили детстве. Мама, какой бы она ни была, это первая любовь любого человека, именно по этой модели выстраиваются его дальнейшие отношения с людьми. Логика такова: меня мама любит, меня мама бьет, значит, любящий человек бьет. А если не бьет, то не любит. Если думать, что мама била, потому что не любила, значит, полностью отказаться от материнской любви, а ребенок без матери не существует.
Еще многое зависит от социальных норм. Если пара находится в обществе, где такие отношения приняты, то очень сложно не бить – не поймут. Человеку нужно большое мужество, чтобы признать: он нормальный, а нормы – не нормальные. Всегда легче подстроиться под нормы.
– А почему любящий человек может ударить?
– Он так выражает любовь. У него самая сильная эмоция – агрессия подчинения. Поэтому, когда у него вспыхивает сильная эмоция любви, то возникает привычная реакция – ударить. Логика следующая: «Я тебя очень люблю. Поэтому то, что ты сделала, меня дико расстроило, и я (именно потому, что ты для меня самый родной человек) тебя сейчас изобью. Я очень тебя люблю, поэтому мне очень больно, когда ты так делаешь. Пусть чужие ведут себя так, как хотят, я их не буду бить, потому что они чужие».
– Такая же ситуация с криком? Ведь часто люди кричат только на близких…
– Здесь немного другое. Дом – такое место, где человек должен чувствовать себя в безопасности, чувствовать себя собой, поэтому он хочет делать то, что не может с чужими людьми. Например, орать, топать ногами, бить посуду. На самом деле, ему хочется это сделать на работе, но там он не имеет право на подобные реакции, а уж дома он развернется… Отсюда традиционное мужское: «Я сказал!». На самом деле, эти грозные мужчины просто неудачники. У нормального мужчины на работе коррида, а дома он с удовольствием становится подкаблучником: «Дорогая, какие обои, зеленые или фиолетовые? Любимая, какая прелесть, что я могу дома поклеить фиолетовые обои, если бы я это выкинул на работе, то меня бы не поняли». Семья – это не место для реализации власти.
– Но ведь мужчина глава семьи, как он еще может показать свою власть?
– А зачем дома показывать власть? Во внутреннем семейном пространстве женщина – королева. Мужчина должен нести конечную ответственность за благополучие семьи, власть – в ответственности. И если он понимает, что конечную ответственность за свою жену, своих детей, свою скотину и свой дом несет именно он, то отвечать за фиолетовые обои ему совершенно ни к чему. Дом – это женское царство. Мужчина определяет стратегию, а тактика внутри семейного пространства – женское дело.
– Как вы относитесь к другой крайности: «один раз поднимешь на меня руку – сразу развод»?
– Это правильно только в случае, если после этого последует развод, а не обсуждение того, что «если ты в следующий раз поднимешь на меня руку, то я разведусь и заберу детей». Когда говоришь такие вещи, нужно понимать, что придется последовать угрозе, второй раз она не сработает. Поэтому, когда орешь мужу: «Уходи, мерзавец!», надо понимать, что он, действительно, может уйти. Позиция «поднял руку – развод» или «сделаешь то-то – развод», означает, что человек вырос в семье, где привыкли манипулировать угрозами, не выполняя их.
Либо партнеры до конца не познакомились. Например, он забыл ей сказать, что измена для него означает разрыв отношений, а она забыла предупредить, что для неё малейшая попытка насилия означает развод.
